ГА «Беларуская асацыяцыя журналістаў»

В ходе игры мы поговори про формат и неформат, авторское «я» в журналистике, ошибки и… бомжей.

И. Эта буква похожа на газетный номер (№). Нашу газету можно заносить в «Книгу рекордов Гиннеса», потому что мы за газетный номер получили предупреждение. Особенность белорусского закона о СМИ – предупреждение выносится за любое, а не только за серьезное нарушение, и может стать основанием для закрытия издания. Ситуация была такая: «Народная воля» раньше была тоньше, потом мы начали делать более толстые выпуски и указывали, что это сдвоенные номера. Вот за это нам и вынесли предупреждение.

Юный. Я в журналистику пришла очень юной. Еще училась в школе, и все это произошло случайно. Можно сказать, что профессия выбрала меня, а не я ее. К нам в школу приехали журналисты Белорусского радио делать сюжет о старшеклассниках. И мы что-то им рассказывали о вреде пьянства среди подростков (улыбается).

Послушав запись, они сами меня нашли и предложили вести эту программу. Вот так я оказалась ведущей. Потом поняла, что можно еще какие-то материалы делать и деньги зарабатывать. Все легко, интересно и весело получалось. А потом мое хобби превратилось в профессию. Я считаю, что в журналистике может работать человек, даже не умеющий писать. Главное, чтобы он был любопытным. Чтобы ему был интересен не только он сам, но и происходящее вокруг, любил жизнь и профессию. У меня получилось еще в юности ее полюбить.

Формат. Жуткое слово, которое часто обижает журналистов, особенно людей в возрасте. Советская журналистика была другой. И по ритму, и по стилю, и по темам. Хотя с точки зрения литературы, письма, слова, она была лучше, чем сейчас. В последнее время, к сожалению, звезды той журналистики часто попадают в “формат-не формат”. Но время идет. Кто-то это понимает, кто-то нет, и иногда возникают недопонимания и обиды в нашем профессиональном сообществе.

У каждого СМИ есть формат, концепция, читатель. Это стержень, на который все крепится. Формат – очень важное для нас понятие, и каждый журналист должен понимать, для какого СМИ он пишет, кто его читатели и что будет форматом, а что – нет.

Жанр. На самом деле, жанр – очень условное понятие. Тем более, сегодня. Один известный преподаватель факультета журналистики и активно работающий журналист у меня вел профессиональное мастерство. Я тогда подрабатывала в разных изданиях. Эта история случилась, когда я работала в “Белорусской деловой газете”. Он нас все пилил-пилил-пилил за жанры, мол, все должно быть строго по правилам. Конца и края этой беде не было... Но когда он принес свой материал, тот оказался вне жанров. Какое-то недоразумение. И тогда я впервые поняла.

Есть люди, которым нравится писать, у них это легко получается. Есть люди, которым нравится журналистская тусовка, а писать – нет, колом бей, чтобы был материал. Есть люди, которые любят рассказывать, какой хороший у них может получиться текст. Но на выходе – ничего особенного, так себе. А те, кому не нравится писать и получается у них не очень, но амбиции есть, видимо, идут на факультет журналистики преподавать. Вот такая неожиданная получается история.

Заголовок. Он может составить, как говорят, две трети успеха материала. Половину – точно. Потому что хороший текст можно убить заголовком, а любой самый никчемный можно хорошим заголовком вытащить. Правда, нельзя этим злоупотреблять. Если человек два-три-пять раз купится на заголовок, прочитает материал и будет разочарован, то больше его этим не обманешь.

Я завидую большим, настоящим СМИ, в которых есть специальные люди, которые придумывают заголовки. Это очень сложно – в двух-трех словах передать суть, интригу, расставить акценты… Что касается меня, то я люблю назывные заголовки из одного-двух слов. Хотя это совершенно не подходит для интернета, потому что там человек уже из названия материала должен понимать, о чем пойдет речь.

Я. Авторское “я”. В профессиональном сообществе ведутся споры о том, насколько журналист должен абстрагироваться от того, о чем он пишет, а насколько должен включаться и использовать свое “я”. Я много лет вообще избегала употребления этого местоимения в материалах. Мне казалось: ну, кто я такая, чтобы писать от своего имени?.. Хотя есть жанры, где авторское “я” обязательно: колонка, репортаж. В журналистике очень важен элемент доверия автору. И когда ты совсем юн, а пишешь для серьезной, взрослой аудитории, то “я” хочется попридержать. По крайней мере, мне хотелось.

Бюллетень. Есть концепция, что бюллетени партийных, общественных организаций и структур могут заменить СМИ. А я уверена, что они не могут состояться как полноценная журналистика. Это информационные листки заинтересованных людей о самих себе, о своей организации. Но, если вдуматься, наши государственные СМИ – это тоже бюллетени, только более масштабные. С большими бюджетами и амбициями.

И не случайно во многих странах вообще нет государственных СМИ, кроме общественного телевидения (радио), которое управляется не государством, а авторитетными людьми. Но Администрация президента, правительство, парламент выпускают бюллетени о том, какие документы были подготовлены и что было сделано. В этом смысле наша большая печатная журналистика – по большому счету, бюллетени. И это трагедия белорусской журналистики, ведь огромное количество талантливых людей на самом деле работают статистами и стенографистами.  

Модератор. Так получается, что журналистика включает в себя много других профессий и специальностей. Часто в редакцию приходят люди, чтобы просто высказаться. И ты сидишь слушаешь, киваешь головой... Когда бывают конфликтные ситуации, всегда есть искушение встать на одну из сторон. Но задача журналиста – не подогревать конфликт, а стараться его сгладить, чтобы не дошло до мордобоя. Поэтому модератор – одна из наших смежных профессий.

Ошибки. Закон о СМИ – удивительный. Он написан теми, кто считает, ччто мы должны быть святее Папы Римского. Право на ошибку имеют все: президент, депутаты, судьи, медики… Кроме журналистов. У нас нельзя застраховаться от ошибки, как, скажем, медикам. Нам нельзя ошибаться. Даже если ты исправишься, принесешь извинения, за это все равно могут наказать. Хотя избежать ошибок просто невозможно. Ведь тот, кто что-то делает, неизбежно ошибается.

У меня как-то случилась глупая ошибка, которую все посчитали глубоким намеком. Я писала материал, когда у Беларуси охладели отношения с Европой. Тогда у нас министром иностранных дел был Иван Антонович. Он был фактически невыездным из Беларуси, изоляция уже была видна на горизонте. И я собственноручно написала вместо “министр иностранных дел” “министр внутренних дел”. Мне было так стыдно! “Как же я так перепутала, ведь прекрасно знаю и Антоновича, и его должность”. Но… Все увидели в этом намеренный намек и говорили: “Молодец, тонко ты его уделала!” В общем, по Фрейду вышло (смеется).

Вера. Без нее – никуда. Иногда думаешь: ну зачем я все это делаю, кому это надо? Пускай человек почитает хорошую добрую книгу, а то мы ему -- снова о проблемах, может, пускай люди обманываются, зато живут спокойнее?.. Но я все-таки верю, что самообман – ложный путь. Может быть, более простой, но неправильный. Если дурное называть дурным, то с каждым разом все большее количество людей будет это понимать, ведь капля камень точит. Я верю в силу слова и в нашу профессию. Верю, что она будет востребованна, роботы и умная техника журналистов не заменят.

Бомж. Они читают газеты, кстати. Когда наша газета не продавалась в киосках, покупатели приходили в редакцию, и среди них были бомжи. Если говорить про профессию, то, образно говоря, у нас бомжами является много журналистов. Это фрилансеры.

Бомжами их сделало государство. Эта охота на неакредитованных журналистов – что-то вопиющее. Любой человек может снимать, писать, рассказывать о том, что видел – это гарантировано всеми законами. И если обычный человек что-то снимет и пошлет в иностранное СМИ, то его наказать нельзя, а если журналист -- его наказывают. Запрет на профессию получается.

Зов. У меня не было зова крови или генов, чтобы прийти в журналистику. В семье все технари – и мама, и отец, и брат. И сын, к сожалению, или к счастью, не в меня. Он классический математик, хотя при этом человек творческий. Но это связано не со словом, а с театром, рисованием. Он артистичный как обезьяна (смеется), очень креативный, а когда начинает писать, то даже порядок слов неправильный. Мне всегда было проще словами описать, что происходит, а он в два счета нарисует или в лицах продемонстрирует. В общем, на мне какой-то семейный сбой произошел. И как итог получилась журналистика.